Гамлет (1964)

Принц датский
------
«Я мог бы замкнуться в ореховой скорлупе и считать себя царем бесконечного пространства, если бы мне не снились дурные сны»Холодные стремительные волны моря разбиваются о скалистый берег, на котором видны суровые башни замка Эльсинор. Здесь королевство соленой воды, камня и неба. Но перед этим – титры, медленный пролог из имен и названий на фоне факела. Говорят, на огонь можно смотреть бесконечно. Есть и сюжеты, бесконечные в своем существовании. Само движение камеры, неторопливое, обстоятельное, готовит к значимости, наступающей незамедлительно. Нарочитая, скупая трагичность, от которой хочется совсем по-шекспировски заломить руки, в определенный момент уже не находит себе места, вытесняемая мрачной, гнетущей, трогающей, в меру символичной и естественной эмоциональностью, когда нужно кричать, рыдать, хохотать, расцарапать воздух, но не быть равнодушным.Экранизаций шекспировского «Гамлета» не так мало. Одним рукоплещут, другие ни на что не годны. Спорить о лучшей не имеет смысла. Но самая выдающаяся – фильм Григория Козинцева, вышедший в 1964 году. Характерно, что он имеет внушительный список наград и номинаций по всему миру. Впрочем, суть не в них. А в той редкой порядочности, с которой нужно делать картину, до последнего следуя заветам Искусства.Сюжет изысканно прямолинеен. Не нужно быть шекспироведом, чтобы разобраться в его подтекстах. Вместе с тем он не искажает и не упрощает известную трагедию. Режиссер говорит со зрителем на доступном языке, с открытостью мотивов, следуя лучшему из пьесы, при этом, оставляя ряд вопросов, ответить на которые каждый должен сам. Любил ли Гамлет Офелию? Знала ли Гертруда об убийстве мужа? О чем известно Полонию?.. Козинцев подобен скрипачу-виртуозу, справляющемуся с несколькими задачами одновременно. Он идеально адаптировал текст трагедии для перенесения на экран, для чего необходимо сокращать и отказываться от части монологов. Самый известный пример, покаяние Клавдия в грехах, нужное Шекспиру, чтобы остановить карающую руку Гамлета. Козинцев же использует это для разоблачения короля. Во-вторых, тема «Гамлета» не ограничивается темой мести принца за убитого отца. Трактовка куда шире и многограннее. И Григорий Козинцев честно и последовательно следует тому, что хотя месть Гамлета играет важную роль в сюжете, она не должна затмевать ряд философских вопросов с иными мотивами. Это духовная драма героя, его сомнения, расхождение между нравственностью и действительностью…Козинцев – Гений, поскольку сумел блестяще отразить шекспировские задачи, актуальные по сей день.Меж тем, говоря о режиссере, нельзя не сказать о человеке, огромная заслуга которого – экранная жизнь Гамлета. Образ, созданный замечательным актером Иннокентием Смоктуновским, будто вышел из под пера Шекспира. Его герой точно так же поражает находчивостью, умом и остроумием, коим словно плеткой нарочито подлиннее, без зазрения потчует придворных лизоблюдов. Он полон решимости настолько же, сколь полон сомнений, прекрасно понимая, что без потерь добро побеждает только в сказках. Гамлет знает, что обречен: «Век расшатался – и скверней всего, что я рожден восстановить его!». Но Гамлет не безумен, насколько может быть не безумно благородство. Безумен сам мир вокруг, разлагающийся и сводящий с ума. Как мы видим, это персонаж сложный, его непросто сыграть. Поэтому любая струна чьей-то души, задетая этим героем, звенит во славу Смоктуновского. Примечателен каждый персонаж. Гертруда (Эльза Радзиня), мать Гамлета, не желает слушать сына, боясь собственного голоса рассудка, ведь поступки не повернуть вспять. Король Клавдий (Михаил Названов) – воплощение Зла беспринципного, хитрого, улыбчивого. Полоний (Юрий Толубеев), напротив, зло суетливое, вертлявое, мелкое, словно кляуза. Лаэрт (Степан Олексеенко) – благородство, внимающее дурным советам. И, наконец, Офелия (Анастасия Вертинская), хрупкая, бездумная, словно ветер. Символично, что существование всех героев, кроме Призрака, имеющего холодную, чужую отстраненность, лежащую по ту сторону живого сознанья, показано как бы взирая с высоты. Грандиозная музыка Дмитрия Шостаковича усиливает это впечатление.Фильм заканчивается долгим кадром. Тем самым, с которого начинался. Конец встроен в начало, и чтобы расколоть этот круг, нужно до основания расколоть замок Эльсинор, скалы на которых он стоит и море у подножия этих скал. А до тех пор все будет повторяться снова и снова, лишь биться за правду будет уже кто-то другой.
------
БУКЕТ БЕЗДАРНОСТИ
------
Гамлет удивительно удобная для анализа пьеса. Достаточно посмотреть и послушать знаменитый монолог – и все ясно и с режиссером, и с актером.Великий монолог был прочитан за кадром! Более того, часть монолога мы имели возможность наблюдать лишь спину Смоктуновского! Творческий прием или обыкновенное бессилие?Козинцев сработал в стиле Эйзенштейна. Типичное советское старое кино бездарное во всех ипостасях. Декларирование следованию школы Станиславского, а на деле переход в шаблонность, отказ от естественности, отказ от реализма в пользу театральности в самом плохом смысле этого слова. В данном случае даже театр, переходящий местами в радиопостановку. Отвратительная, на мой взгляд, работа со светом: мощные прожектора выбелевают лица, лишая их теней и полутонов, подчеркивая и усиливая «кукольность» персонажей, переводя действие в условный план и окончательно отрывая их от реальности (прием Эйзенштейна).Возможно, попытка Смоктуновского вырваться из картонного мира кукол и театра теней в реальность и привела в свое время к конфликту с Козинцевым. Именно эта попытка и вызвала, на мой взгляд, интерес публике к фильму. Получился своеобразный эффект появления живого человека в кукольном окружении. Видимо, Козинцев почувствовал что-то необычное в получившихся кадрах и рискнул оставить отклонение от собственной стратегической линии.Однако, новаторство актера, отмеченного призом зрительских симпатий, несколько смазалось качеством игры Смоктуновского. Честно говоря, при всей моей симпатии к Смоктуновскому, не могу сказать, что роль ему удалась. Особенно заметна откровенно плохая игра Смоктуновского в сцене похорон Офелии – срывается на крик, но за этим криком нет чувства, нет даже истерики. Есть бездарно отыгранный эпизод. Отсутствие содержания компенсировано глоткой. От этой выхолощенности чувств и нет сопереживания, сочувствия герою. Актер мечется в пароксизме самолюбования, его мы видим, а вот собственно Гамлета, героя – нет. У Шекспира был, а у Смоктуновского с Козинцевым пропал. А зачем вам, ребята, Гамлет, есть ведь Смоктуновский, им и любуйтесь.Кстати, именно на примере этого эпизода отчетливо видно, почему иностранные зрители не видят того, что легко читается носителем языка: интонационное наполнение текстов родной зритель воспринимает во всей полноте, зритель его ЧУВСТВУЕТ, а иностранец лишь пытается понять и в лучшем случае логически ПОНИМАЕТ. Еще один серьезный вопрос к Смоктуновскому: кого именно, какую личность играет актер? Кто сказал, что Смоктуновский играет интеллигента? Это параноик в неудержимой жажде мести. Пройти по трупам во имя идеи фикс для него – единственный путь. Мать, любимая девушка, друзья – пусть сдохнут все без всякой пощады во имя торжества идеи мести. Сомнений нет ни тени… А как же великое шекспировское: «Быть или не быть, вот в чем вопрос?» Кто из двоих, режиссер или актер, автор такой трактовки личности Гамлета? Не спорю, имеет право на жизнь и подобная трактовка образа. Но, согласитесь, значительно легче играть болезнь, логика болезни четко зафиксирована в симптомах и ни в каких тонкостях и нюансах не нуждается, это лишь набор штампов в известных лекалах. Куда труднее играть личность во всем ее объемном многообразии.И еще один штришок из наследия Эйзенштейна - ужасающе прямолинейная и примитивная музыка Шестаковича. Мощный удар по барабанам в трагические момент и тому подобная тупая музыкальная иллюстрация событий в кадре, видимо, наследие деревенского прошлого советской аристократии, уже не говоря об отсутствии хотя бы элементарного музыкального вкуса. Сказался еще и перенос опыта Шестаковича с балетной музыки в кино. Кино допускало прямолинейное музыкальное сопровождение лишь в дозвуковую эпоху. В 60-е годы это уже атавизм.Фильм смотреть не рекомендую. Он интересен лишь студентам как иллюстрация этапов развития кино.2 из 10